Кто ведет речь о духовном, не вкусив того сам, тот уподобляется человеку, который при наступлении дневного зноя идет пустым полем, и томясь жаждою, описывает источник, струящийся водою, изображая себя пьющим, тогда как засохли у него уста и язык от палящей их жажды, — или человеку, который говорит о меде, что он сладок, но не вкушал его сам и не знает силы его сладости. Так, если ведут речь о совершенстве, о радовании, или о бесстрастии, не ощущавшие в себе их действенности и удостоверения в них; то на деле не всё бывает так, как они говорят. Ибо, когда такой человек сподобится со временем хотя отчасти приступить к делу, тогда рассудит он сам с собою: «Не так оказалось, как предполагал я. Иначе рассуждал я; а иначе действует Дух» (17: 12).

между наслаждениями плоти и души различие состоит в том, что телесные наслаждения возбуждают к себе сильное пожелание, когда их нет, а когда их вкусят, тотчас по удовлетворении делаются отвратительными для вкусившего. Напротив же, духовные наслаждения бывают отвратительны, когда их не имеют, а когда имеются, тогда бывают желательны; и тем более возбуждают жажду в наслаждающемся ими, чем более наслаждают жаждущего. В тех лакомится аппетит, а не нравится опыт, в этих аппетит мал, но опыт весьма лаком. В тех аппетит рождает насыщение, а насыщение — отвращение; а в этих аппетит рождает насыщение, а насыщение — аппетит. Ибо духовные наслаждения умножают в душе желание, когда удовлетворяют ей, потому что чем более чувствуется их вкус, тем более познается то, что жадно должно быть любимо. А потому не вкушенные они не могут быть любимы, потому что вкус неизвестен.

Жизнь духовная начинается с сознания падения и невозможности восстать самому. Это ведет к покаянию и прилепляет к Господу, как единому Спасителю. Отсюда обет и решимость быть верным Ему и вести непримиримую борьбу со всем, что восстает внутри и что встречается во вне противного тому, чего требует от нас Спаситель. Отсюда упование, что, несмотря на немощь естества нашего, Господь проведет верующего чрез все искушения и введет, наконец, в вечное Царство Свое. Отсюда терпение и безжалостный к себе труд над собою в очищении себя и исправлении в себе неисправного, чтобы во всем представить из себя непостыдного делателя. Отсюда вера, что, спострадая таким образом Господу, приобщаются светлого живота Его и здесь, хотя еще в предначинании и предызображении. Все это вытекает из основных истин христианства и составляет основу богоугодной жизни. Тут сущность христианских наших оправданий, и отсюда, наконец, развивается и вся система христианских заповедей.

закон жизни духовной, что человеку принадлежит в ней искание и труд, сколько сил есть, а самое дело жизни совершается и спеется благодатию Божиею.

коль скоро у кого только и заботы, что о временных потребностях, дело же спасения и богоугождения всегда из-за них отодвигается на задний план и относящееся к нему исполняется лишь настолько, насколько допускают те заботы, и притом кое-как, наскоро и наполовину,— то у него главное стоит не там, где ему следует быть, и приделье занимает не свое место. Там, где число таких лиц размножается до того, что непохожих на них уже не видно, всё общество находится не в настоящем строе; с духовной точки зрения это будет общество ходящих вверх ногами. А так как это не в порядке вещей, то естественно, что за этою непорядочностию развивается в нем и всякая другая непорядочность: отсюда смятение, разложение и пагуба. Сколько хлопот, шума, толкотни! Выходит же из всего этого одна грязь. Часто слышим, что оставившие мир и уединившиеся в обители толкут воду; — нет, вот эти толкут, да добро бы воду, а то грязь; те избрали благую часть, которая не отнимется от них. Они питают благое упование, которое не посрамит их; безуповательным же ничего другого и не остается, как хвататься за щепки, которые вместе с ними погрязают в бездну.

Истинная жизнь в духе держится непрестанным, так сказать, взаимодвижением Бога к духу и духа к Богу. Когда есть живое устремление духа нашего к Богу и действенное привтечение Духа Божия к нашему духу, тогда жизнь духовная в движении. В этом и состоит то духовное дыхание, которым поддерживается жизнь духовная, точно так, как дыханием телесным поддерживается жизнь телесная. Нет жизни в телесном организме без дыхания; нет жизни в духе без сказанного Богообщения. И в этом ничего нет невероятного. Бог везде и всё исполняет. Когда сердце отверзается верою, исканием, богопреданностию, Бог входит и исполняет его. Вот и жизнь духа! Дивиться надо только тому, что не все мы живем этою жизнью.